Неточные совпадения
Други и учители, слышал я не раз, а теперь
в последнее время еще слышнее стало о том, как у нас иереи Божии, а пуще всего сельские, жалуются слезно и повсеместно на малое свое содержание и на унижение свое и прямо заверяют, даже печатно, —
читал сие сам, — что не могут они уже теперь будто бы толковать народу
Писание, ибо мало у них содержания, и если приходят уже лютеране и еретики и начинают отбивать стадо, то и пусть отбивают, ибо мало-де у нас содержания.
Впрочем, Библии он и на других языках не
читал, он знал понаслышке и по отрывкам, о чем идет речь вообще
в Св.
писании, и дальше не полюбопытствовал заглянуть.
— Это и без них можно было понять по
писанию. У апостола же Павла
в первом послании, глава пятая,
читаете: «К тому не пий воды, но мало вина приемли стомаха ради твоего и частых недуг твоих».
Еще и прежде того, как мы знаем, искусившись
в писании повестей и
прочитав потом целые сотни исторических романов, он изобразил пребывание Поссевина
в России
в форме рассказа: описал тут и царя Иоанна, и иезуитов с их одеждою, обычаями, и придумал даже полячку, привезенную ими с собой.
С двадцатилетнего возраста Андреюшка, будучи грамотным, стал
читать священное
писание и на Апокалипсисе как бы несколько тронулся: первоначально он перестал заниматься своим мастерством, потом уединился совершенно и
в конце концов сам сел на цепь.
— Когда сего утра, — продолжал Морозов, — Вяземский с опричниками приехали
в дом наш, я
читал Священное
писание. Знаешь ли, что говорится
в Писании о неверных женах?
— Я
прочитаю! — обнадежил его Фома, чувствуя, что неловко ему перед Ежовым и что Ежова как будто обижает такое отношение к его
писаниям. —
В самом деле, — ведь интересно, ежели про меня написано… — добавил он, добродушно улыбаясь товарищу.
— Пустой мужичонко, ветлугай.
В работниках у нас живал.
Писания не знает. Евангелие одно
читал… — и говоривший махнул рукой.
— On dit [говорят (франц.).], что это высокое произведение!.. Quant a moi, pardon, je ne le comprends pas… [Что касается меня, то я, простите, его не понимаю… (франц.).] Я случайно
прочел эту поэму, найдя ее
в библиотеке покойного тестя, который был — вы, вероятно, слыхали — заклятый масон, носил звание великого провинциального мастера и ужасно дорожил всеми подобными
писаниями.
В это время Истомин очень много
читал и даже собирался что-то писать против гоголевских мнений об искусстве; но
писания этого, впрочем, никогда не происходило. Он очень много
читал этой порою, но и
читал необыкновенно странно. Иногда он
в эту полосу своего упорного домоседства молча входил ко мне
в своем бархатном пиджаке и ярких канаусовых шароварах, молча брал с полки какую-нибудь книгу и молча же уходил с нею к себе.
Я сам с величайшим наслаждением
читаю Энгельгардта (особенно летом,
в деревне), потому что никто так отчетливо не воспроизводит картину деревни, как он; но я увлекаюсь его
писаниями с чисто художественной точки зрения и воздерживаюсь от всякой практической деятельности
в подражание ему.
Марья и Фекла крестились, говели каждый год, но ничего не понимали. Детей не учили молиться, ничего не говорили им о боге, не внушали никаких правил и только запрещали
в пост есть скоромное.
В прочих семьях было почти то же: мало кто верил, мало кто понимал.
В то же время все любили Священное
писание, любили нежно, благоговейно, но не было книг, некому было
читать и объяснять, и за то, что Ольга иногда
читала Евангелие, ее уважали и все говорили ей и Саше «вы».
В горнице поставили всю свою святыню, как надо по отеческому закону:
в протяженность одной стены складной иконостас раскинули
в три пояса, первый поклонный для больших икон, а выше два тябла для меньшеньких, и так возвели, как должно, лествицу до самого распятия, а ангела на аналогии положили, на котором Лука Кирилов
Писание читал.
—
Читал ты
в писании: «Поклонитесь
в духе и истине»?.. А что такое персты: дух или плоть? Тут Яшка понял.
— Не умудрил меня Господь наукой, касатик ты мой… Куда мне, темному человеку! Говорил ведь я тебе, что и грамоте-то здесь,
в лесу, научился. Кой-как бреду.
Писание читать могу, а насчет грамматического да философского учения тут уж, разлюбезный ты мой, я ни при чем… Да признаться, и не разумею, что такое за грамматическое учение, что за философия такая.
Читал про них и
в книге «Вере» и
в «Максиме Греке», а что такое оно обозначает, прости, Христа ради, не знаю.
Отойдя
в сторону, пошел Василий Борисыч по роще бродить. Любопытно было ему посмотреть, что на Китеже делается, любопытно послушать, какое
писание читают грамотеи жадно слушавшему их люду…
— «И рече преподобный Памва ученику своему, — нараспев стала Таифа
читать, — се убо глаголю, чадо, яко приидут дние, внегда расказят иноцы книги, загладят отеческая жития и преподобных мужей предания, пишущие тропари́ и еллинская
писания. Сего ради отцы реша: «Не пишите доброю грамотою,
в пустыне живущие, словес на кожаных хартиях, хочет бо последний род загладити жития святых отец и писати по своему хотению».
— А
в Писании читала, что царь Давид плясал перед Господом? — спросила Варенька.
Когда Марко Данилыч вошел
в лавку к Чубалову, она была полнехонька. Кто книги
читал, кто иконы разглядывал,
в трех местах шел живой торг;
в одном углу торговал Ермолаич,
в другом Иванушка, за прилавком сам Герасим Силыч.
В сторонке,
в тесную кучку столпясь, стояло человек восемь, по-видимому, из мещан или небогатых купцов. Двое, один седой, другой борода еще не опушилась, горячо спорили от
Писания, а другие внимательно прислушивались к их словам и лишь изредка выступали со своими замечаньями.
Сейчас, перед
писанием этой статьи, 75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь
прочел всего Шекспира от «Лира», «Гамлета», «Отелло» до хроник Генрихов, «Троила и Крессиды», «Бури» и «Цимбелина» и с еще большей силой испытал то же чувство, но уже не недоумения, а твердого, несомненного убеждения
в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать
в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда.
Жил у князя на хлебах из мелкопоместного шляхетства Кондратий Сергеич Белоусов. Деревню у него сосед оттягал, он и пошел на княжие харчи. Человек немолодой, совсем богом убитый: еле душа
в нем держалась, кроткий был и смиренный, вина капли
в рот не бирал, во Святом
Писании силу знал, все, бывало, над божественными книгами сидит и ни единой службы господней не пропустит, прежде попа
в церковь придет, после всех выйдет. И велела ему княгиня Марфа Петровна при себе быть, сама
читать не могла, его заставляла.
В десять часов директор обыкновенно
читал газеты. И на этот раз он не изменил своей привычке. Оставив
писание, он встал, потянулся, разлегся на кушетке и принялся за газеты. Взяв
в руки «Новое время», он презрительно усмехнулся, пробежал глазами по передовой и, не дочитав до конца, бросил.
и светское
писание, и божественное, и всякие молитвы, и катихизиц. И живу по
Писанию… Людей не забижаю, плоть содержу
в чистоте и целомудрии, посты соблюдаю, кушаю во благовремении. У другого какого человека только и есть удовольствия, что водка и горлобесие, а я, коли время есть, сяду
в уголке и
читаю книжечку.
Читаю и все плачу, плачу…
Человек они были богобоязненный,
писание читали, и чтобы обсчитать кого, или обидеть, или, скажем, не ровен час, обжулить — это не дай бог, и мужики их очень обожали, и когда нужно было кого
в город послать — по начальству, или с деньгами, то их посылали.
Карп Карпович был грамотный. С малолетства жил всегда при господах и при отце Погореловой состоял
в должности земского. Кроме книг священного
писания, он
читал много книг и светских, какие, разумеется, попадались под руку. По большей части это были романы иностранных писателей
в плохих переводах, которыми тогда была наводнена русская книжная торговля.
— Что же, Лизавета Петровна, — заговорила вдруг курносая. — Ведь каждый день нельзя же все"за упокой
читать". Мы, известное дело, не окаянные какие-нибудь. Что нам из Священного
писания читают, мы тоже понимаем и
в Бога верим. А ежели, теперича, каждый день все слезами исходить, так этак ничего и не останется!
«Встал
в восемь часов,
читал Св.
Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу
в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
— По
Писанию, — отвечал реби Фола, и, подняв перед собою
в левой руке сухарь, он точно
читал с ним под указку слова из Кагелота: «Псу живому лучше, чем льву умершему».
В полчаса весь город узнал. Ни единой живой души, ни единого звука, ровно чума прошла, ровно вымер Чубаров… Спит, плотно пообедавши, Медвежий Угол. Из города, спящего сном временным, пошел я
в город спящих непробудным сном. Там, средь простых крестов и голубцов, виднелись кое-где каменные памятники да обитые жестью столбики, строенные по правилам доморощенного зодчества…
Читаю надгробные надписи. Кроме изречений из Священного
Писания, встречаются другие.